Наследником Лотаря стал девятнадцатилетний молодой человек, без влияния и авторитета, утративший уважение из-за своих приключений в Аквитании. Когда Гуго Капет и королевская знать возвели его на трон и он принял их клятвы верности, так же, как его мать Эмма, стало очевидно, что король либо слишком молод, либо неспособен к правлению. Первыми же действиями он продемонстрировал свою слабость. Он не посмел оказать помощь графу Барселоны и выпустил лотарингских узников, за исключением графа Годфрида, который остался в руках Эда и Герберта.Эмма, которая, казалось, с самого начала хотела править от имени своего сына, вскоре сблизилась с империей. Несомненно, что по ее наущению лотарингская пленная знать была выпущена на волю едва умер ее муж, как она полностью вернула свое расположение архиепископу Реймса. Кроме того, королева была готова во всем следовать советам своей матери Аделаиды и подчинять им своего сына.

Она писала ей: «Это вашими советами я руководствуюсь, дабы что-либо принять или отвергнуть потому-то вы можете быть названы матерью не только королевы Эммы, но и всех королевств». Было решено провести встречу между Эммой, Людовиком V, Аделаидой и Конрадом Бургундским во вторник, 18 мая, в окрестностях Ремиремона, на границе королевств Лотарингии и Бургундии. Неизвестно, осуществился ли этот замысел, целью которого, без сомнения, было обеспечить мир между Францией и Германией в любом случае, ясно, что встреча, на которую так рассчитывали ее авторы, должного результата не принесла.Двор Людовика V вскоре стал центром всевозможных интриг. Его мать и архиепископ Реймса намеревались заставить его сблизиться с империей. Сторонники Гуго Капета усиленно советовали ему остаться при герцоге Франции и следовать всем его советам в управлении королевством, одним словом, поставить себя под его покровительство и смириться с ролью «ленивого короля». Другие советчики, более преданные королю, призывали его оставаться в своих собственных владениях и править с помощью знати его королевства. Людовик V не стал принимать решения сразу и отложил его на потом.

Смерть Лотаря не избавила Реймского архиепископа от всевозможных проблем. Верден был занят гарнизоном, и французская партия решительно одержала в городе верх. Когда Адальберону, наконец, удалось посвятить своего племянника-тезку с помощью архиепископа Трира, жители Вердена категорически отказались впустить его в свой город и признать верховную власть Оттона III (март-июнь 986 г.). В то время Герберт написал от имени нового епископа или архиепископа Экберта послание «Обращение к городу Вердену» (Oratio invectiva in Verdunensem civitatem), изобилующее бранью в адрес жителей и угрозами предать их анафеме.Это была не единственная забота Адальберона. Его брат Годфрид, «для которого ждали вскоре лучшей участи» на другой день после смерти Лотаря оставался по-прежнему в плену.

Кроме того, важное церковное дело занимало тогда его внимание. Между смертью Уалбода и приходом Аббона в аббатстве Флери (Сен-Бенуа-сюр-Луар) начались серьезные беспорядки. Уалбод, которого Лотарь назначил аббатом, умер, после недолгого правления, приблизительно в то же время, что и король (немного раньше). Некий узурпатор, имя которого неизвестно, воспользовался болезнью короля и слабостью его наследника, чтобы занять должность аббата. Монахи Сен-Бенуа не могли рассчитывать на епископа Орлеанского Арнульфа, который, вместо того чтобы их защищать, повел себя очень враждебно. Видя, что судьба монахов всем безразлична, Адальберон великодушно взял это дело в свои руки и попытался заинтересовать самых знатных представителей духовенства Галлии участью аббатства Флери.

С самого начала он предложил аббату Клюни, Майёлю, осудить самозванного аббата и заранее предупредил об этом Эбрарда, аббата Сен-Жюльена де Тур. Ответ Майёля содержал сильное порицание узурпатору, но он отказался отлучить его от церкви, ссылаясь на то, что его власть не распространяется на данный монастырь. Это решение не удовлетворило неистового архиепископа Реймса. Герберт же напротив счел подобный ответ весьма мудрым и призвал своего друга Константина, преподавателя Сен-Бенуа, покинуть этот монастырь и приехать к нему в Реймс 17 августа. Но Адальберон написал Майёлю письмо, где, смешивая упреки с похвалами, не скрывал своей досады на сдержанность аббата Клюни. Он пошел на то, чтобы вместе с аббатом Эбрардом самому отлучить от церкви самозванца к тому же, ссылаясь на неодобрение действий лжеаббата святым Майёлем, убедил от имени аббатов Реймской епархии большинство монахов Сен-Бенуа покинуть сторону узурпатора (октябрь 986). Усилия Реймского архиепископа не сразу увенчались успехом. Аббатство Флери избавилось от тирана, этого неизвестного лица, только спустя два года, в последние месяцы (ноябре-декабре) 988 года. Избранный после него аббат был знаменитым Аббоном, который сыграл столь важную роль в образовании и в делах Церкви в конце X века.В середине 966 г. переговоры между французским двором и германским, начатые, очевидно, во время встречи в Ремиремоне, продолжались и, кажется, должны были вскоре окончиться бесповоротным миром. По крайней мере, Адальберон надеялся на это и писал (июнь-август) императрице Феофано следующее письмо, которое свидетельствовало, что при Людовике V, как и при Лотаре, он был полностью предан империи: «До сегодняшнего дня я оставался предан моей государыне, вследствие моего отношения к вашему приснопамятному и августейшему супругу.

Ваши же милости и милости вашего сына закрепляют мое прежнее к вам расположение и обязывают преданностью к вам и к людям, к вам приближенным. Наша церковь считает в числе своих главных сокровищ залог вашего к нам благоволения. Если возможно, пусть святой Ремигий вновь обретет защиту столь могущественной государыни и получит назад все имущество, которое потерял я прошу это во имя заслуг этого великого святого и во имя услуг, которые я готов, если будет угодно, вам оказать. Соблаговолите дать нам почувствовать плоды того благоволения, которое уже оказали, просветив нас через посланника, а лучше письмом, по поводу мира, который вот-вот будет заключен с нашим королем, и его условиях мы готовы в том, что зависит от нас, подтвердить вам нашу самую искреннюю преданность. Таким образом нам будет легче трудиться во благо наших общих интересов» (82, № 85).