В гражданскую, когда тысячи беспризорников спасались от холода и голода в Ташкенте, стала крылатой фраза: «Ташкент - город хлебный». Так назвал свою повесть и писатель А.Неверов.Это подтвердилось и в Отечественную войну, когда узбекский город приютил чуть не половину охваченной огнем России. С тех пор Ташкент всегда слыл символом надежды, удачи, изобилия.Однако, прилетев сюда впервые в 1968 году, я попал совсем в другой город. То было спустя полгода после страшного ташкентского землетрясения. С чувством необычайного смятения я объезжал улицы, обращенные в сплошные пустыри.

Сто тысяч строителей со всего братского Союза возводили в Ташкенте ныне всем известный Чиланзар. Притихли тогда даже знаменитые ташкентские базары...В последний раз я был в том городе в самом начале «перестройки», когда еще никто не мог даже предположить - что ожидает Узбекистан в ближайшие годы. И, внешне такой же, как в лучшие свои времена, - хлебный и гостеприимный, теплый и опрятный, зеленеющий гигантскими тополями и каштанами, искрящийся фонтанами, - внутри себя Ташкент как-то затаился, терпеливо и осторожно, с восточной мудростью выжидая грядущих перемен.И вот они пришли. Вместе с ними вновь пришло время вспомнить слова, которыми когда-то Ташкент был награжден, как самым высоким орденом: «Ташкент - город хлебный».Ташкент сегодня - открытый город. Его отели и улицы наводнены зарубежными гостями - из Америки, ФРГ, Японии, из всей Юго-Восточной Азии.

И мы ничуть не удивились, узнав в национальной компании «Узбектуризм», что ею подписаны и уже действуют выгоднейшие контракты с компаниями Малайзии, Индонезии, Китая...Сюда идет весь ТашкентЯ помню, каким был Чорсу. Как он лежал под открытым небом, прямо на земле, и оттого казался необыкновенно экзотичным. Но летом от жары на глазах усыхала зелень, трескались и сочились арбузы и дыни, и уже в полдень тут замирала жизнь. А зимой над Чорсу моросили дожди, иногда падал снег...Сегодня Чорсу, как бы оторвавшись от земли, встал над Ташкентом, устремив в знойное небо гигантские крыши и купола.

Новый Старый Чорсу... В переводе на русский «Чорсу» означает «четыре воды». Но вот что интересно: «чор» - слово таджикское, а «су» - узбекское... Однако название это вышло из столь глубокой древности, что мало кто может объяснить его происхождение и смысл. А мне кажется, что «четыре воды» - это четыре главных объекта, тесно примыкающие к Чорсу, образуя вместе с ним как бы единый организм: самая старая в Ташкенте мечеть, которая многие годы была единственной действующей турецкие бани, где моется чуть ли не весь базар гостиница «Чорсу», шестнадцатиэтажным винтом уходящая ввысь и лежащее прямо у подножия базара здание республиканского художественного объединения «Усто» - приют народных мастеров.Из-под крыш Чорсу доносится шум многотысячной толпы, слышна гортанная музыка рубабов дым жаровен и тандыров стелется вокруг базара.У входа в Чорсу висят связки растений, напоминающих коноплю. Рядом, в большом тазу, эти растения тлеют, обдавая входящих сладковатым, дурманящим дымом.

Задержавшись на секунду-другую, люди дают несколько сомов курящей этот фимиам старушке и идут дальше.- Это исэрек - «вонючая трава», - объясняет мой рыночный гид и ташкентский друг усто-керамист Рамазан Мухамеджанов. - Отгоняет от рынка злых духов. В новую квартиру въезжают - тоже жгут исэрек: его дым опасен не только для злых духов, но и любых микробов.Он дает старушке пять сомов, и мы входим в огромный зал, где куда прохладнее, чем на улице. Справа тянется бесконечный мясной ряд - быть может, самый большой в мире натюрморт из бараньих и коровьих туш и телячьих голов.Слева ряд кулинаров, торгующих домашними изделиями, рецепты которых - чисто узбекские.- Что это? - спрашиваю молодую женщину, перед которой лежит груда янтарных кусков, напоминающих затвердевший и расколотый мед.- Сахар для диабетчиков, - отвечает она, с тихим удовлетворением всматриваясь в мою удивленную физиономию. - Сахарный песок варим в казане, затем выдерживаем шесть дней.

Так из него родят все вредные вещества, и сахар становится не только безопасным для больных диабетом,но даже полезным, для любого человека вообще - например, спасает от авитаминоза.Спасительницу человечества зовут Камила. Она работает медсестрой, появляясь со своим сахаром на базаре только в выходные. Подобных ей тут немало. Многие продавцы стряпают свой товар на досуге, а в субботу-воскресенье везут его на Чорсу. Рядом с Камилой продает свою домашнюю халву и пашмак с изюмом и орехами пожарный инспектор Шухрат. А дальше начинается чайный ряд, где (тоже в свободное время) работают молодые женщины, девушки, девочки.

Их называют «чой-чай» - подающие чай. Они его не только подают всем желающим, но и разносят в керамических цветастых чайниках по базару.