История придворной медицины, обеспечивавшей деятельность верховной власти в России, неразрывно связана с развитием российской государственности и неотделима от истории медицины в целом. Зарождение придворной медицины с полным основанием можно отнести к начальному периоду Древнерусского государства - временам Киевской Руси. Объединившая к XI веку почти все восточнославянские племена, Киевская Русь была одним из крупнейших государств средневековой Европы с развитой духовной культурой, в том числе с высоким уровнем развития медицины.В летописях, сборниках древнерусских законодательных актов, церковных документах и литературных памятниках встречаются многочисленные сведения, касающиеся медицинской практики и лечебного дела. Термины «лекарь», «лечец», «врач» упоминаются в «Церковном уставе» князя Владимира (конец X в.), в «Русской правде» Ярослава Мудрого (начало XI в.) и других документах того времени. С принятием христианства на Руси, распространением грамотности и письменности многовековой опыт народной, а затем и монастырской медицины обобщался в виде «вертоградов», «лечебников», «травников». Немало было и переводных «лечебников». Помимо русских медиков в Киеве и других крупных городах практиковали и иноземные врачи - греки, сирийцы, армяне, имевшие свои дома с лекарственными «погребами» (аптеками). И естественно, как русские, так и иноземные врачи привлекались для медицинского обслуживания князей, бояр, а также княжеских дружинников, составлявших основу государственной власти в древнерусских княжествах.В древнейшей Радзивиловской летописи описано заболевание великого князя Владимира (988 г.) и врачебный уход за ним. Также в летописи сообщается о том, что Владимир послал своего придворного врача Ивана Смера в другие страны для повышения медицинских знаний.

Письмо этого врача к великому князю было обнаружено польскими учеными в 1567 г. в Перемышльском Спасовом монастыре. В Киево-Печерском патерике упоминается искусный врач-армянин, который по внешнему виду и пульсу больного мог определить болезнь. Но, призванный к великому князю, он не смог его вылечить. Тогда был приглашен к больному известный монах-врачевателъ Агапит, избавивший своими лекарствами великого князя от «недугов». Имеются упоминания в летописях и о враче-сирийце Петре, жившем при дворе черниговского князя Святослава Давыдовича до 1106 г.Монгольское нашествие и установление монголо-татарского ига нанесли огромный ущерб русской культуре, которая сохранялась только в монастырях. С конца XIII века и до второй половины XV века не встречаются упоминания о светских врачах.

Лишь, в некоторых неразоренных городах при княжеских дворах сохранялось медицинское обслуживание придворными врачами. Известно, что при поездке князя Александра Невского в Золотую Орду его сопровождал придворный врач. Со свержением монголо-татарского ига и укреплением объединившего русские земли Московского государства вновь стали возрождаться самобытная русская культура, восстанавливаться международные связи Руси. Во второй половине XV века, при великом князе Иване III в числе иноземных мастеров в Москву приезжают и иноземные врачи, услугами которых пользовался и великий князь. К 1483 г. относится первое упоминание об иноземном враче Антоне Немчине, которого Иван III «держал в большой чести».В 1490 г. упоминается другой иноземный лекарь — «мастер Леон» из Венеции.Собственно придворные медики впервые появляются при сыне Ивана III Василии III, который продолжил практику приглашения полезных иностранцев в Россию.

По словам Н. М. Карамзина, «кроме людей, искусных в деле воинском, он первым из великих князей имел немецких лекарей при дворе». Особым доверием и расположением Василия III пользовался немецкий врач из Любека Николай Бюлов (по русским источникам - Николай Булев или Николай Люев), которого имперский посол Франциск ди Коло, посетивший Москву в 1518 г., назвал профессором медицины, астрологии и других основных наук». По некоторым сведениям, Николай Бюлов в 90-е годы XV в. приехал в Новгород для службы переводчиком при архиепископе Геннадии. В 1504 г. Геннадий был выведен из Новгорода и помещен в Чудов монастырь в Москве. Вероятно, тогда же и Николай Бюлов переезжает в Москву, где вскоре становится придворным врачом Василия III. Этому способствовало не только «милостивое отношение» великого князя к иноземным специалистам, но и знание Бюловым русского языка.Среди лекарей, служивших при дворе Василия III, упоминается также врач Феофил (Теофил), уроженец Любека, взятый в плен воеводой Сабуровым во время похода в Литву в 1515 г.. Прусский магистр Альбрехт дважды (в 1516 г. и 1518 г.) обращался к Василию III с просьбой отпустить Феофила на родину, но оба раза получал вежливый отказ. Отказал великий князь и турецкому султану в 1523 г. на просьбу вернуть на родину другого врача - грека Марко, приехавшего в Россию по торговым делам, но проявившего себя в искусстве врачевания и оставленного при дворе. «Иностранцам с умом и дарованием, - замечал Н. М. Карамзин, - легче было тогда въехать в Россию, нежели выехать из нее».