Я переводчик Марка Твена. Моя приятельница, московская поэтесса, зная мою одержимость Твеном, давно величает меня по отчеству не Марковной, а Марктве-новной. Для осуществления своей мечты я предусмотрительно родила младшего сына, передала ему в генах клаустрофобию «невыездной» и в свое время проводила в аспирантуру университета Чикаго. Приглашая меня в гости, сын сказал по телефону:- В конце месяца поедем в Ганнибал - красить за деньги забор.Мы долго ехали по скучной прерии и добрались до Ганнибала лишь поздно ночью. Но утро с лихвой вознаградило за утомительный путь. Перед нами на зеленых холмах живописно раскинулся старинный светлый городок. Чистые улочки сбегали к полноводной Миссисипи. С холма открывался обзор на всю реку вверх и вниз по течению и лесистые просторы Иллинойса на другом берегу.
Приезжая в Ганнибал, Твен каждый раз поднимался на Холидэй-хилл, откуда виден был весь город, и снова чувствовал себя мальчиком, а все прошедшие годы казались ему долгим сном.Забор покрасили без нас. Он безупречно белый, рядом стоит указатель: «Забор Тома Сойера». За белым забором - родной дом и мемориальный музей Твена. Желающих красить забор - хоть отбавляй. С 30 июня по 4 июля в Ганнибале проходят «Национальные дни Тома Сойера».
Этот фестиваль, на который съезжаются семьями со всей Америки, проводится вот уже сорок лет. Среди прочих состязаний есть и покраска забора. Босые мальчишки, закатав рукава и подвернув джинсы, соревнуются, кто быстрей и лучше покрасит отведенные им несколько досок. На этом же фестивале избираются на год Том Сойер и Бекки Тэтчер из местных старшеклассников. Целый год они, как послы доброй воли, представляют Ганнибал в США и за его пределами, участвуя во всех официальных церемониях.У хранителя музея говорящая фамилия - мистер Суйте. Юмористы не упустили бы случая ее обыграть. Но - шутки в сторону - мистер Суйте действительно очень мил и радеет о делах твеновского мемориала. Передаю в дар музею книгу своих переводов из Твена.
Хранитель приятно удивлен неубывающей популярностью Марка Твена в России. Для меня, в свою очередь, приятная неожиданность, что Твен - один из самых любимых зарубежных писателей в Японии.Биография человека начинается задолго до его рождения. Вглядываюсь в лицо миссис Клеменс, матери Твена, тонкой, хрупкой, но очень сильной духом женщины. Заступничество за обиженных - словом и делом - было для нее настоятельной потребностью. В Сент-Луисе она как-то вырвала кнут у дюжего возчика, избивавшего свою лошадь, а в Ганнибале усмирила не в меру норовистого корсиканца, грозившего измочалить толстую веревку о свою непослушную дочь. Как-то в городе возник спор: может ли она, столь благочестивая пресвитерианка, замолвить доброе словечко за самого... сатану?
Заговорщики всячески поносили его, обличали, и Джейн Клеменс не выдержала - вступилась. Да, он - величайший из грешников, утверждала она, а кто молится за него, как за других грешников? Разве кому-нибудь удалось спастись только собственными усилиями?Вот где глубинные корни справедливости и благородства Твена, его независимости в суждениях и постоянной готовности прийти на помощь обиженным, вот откуда берет начало его бунтарство против лжи и лицемерия: детские впечатления глубоко западают в душу.На бархатном платье миссис Клеменс две верхние пуговки отличаются от остальных: видно, были утеряны и заменены другими - незначительная, но очень трогательная деталь, свидетельствующая о бережливости и разумном самоограничении. Твен очень любил мать, ей посвящены многие замечательные страницы его автобиографической прозы.
По ним можно судить, что и свое непревзойденное чувство юмора он унаследовал от матери.Твен, по собственному признанию, рос болезненным, вялым ребенком и первые семь лет своей жизни питался, главным образом, лекарствами. Как-то он спросил свою мать, которой шел уже восемьдесят восьмой год:- Наверно, ты все время беспокоилась за меня?- Да, все время.- Боялась, что я не выживу?Миссис Клеменс, поразмыслив, ответила:- Нет, я боялась, что ты выживешь.Для нас она навсегда тетя Полли из книги на все времена «Приключения Тома Сойера». Мне кажется, Твен - озорник Том ревновал ее к своему младшему брату Генри, с которого писал примерного мальчика Сида.
В доме семейства Клеменсов обстановка очень простая и строгая. Из маленькой спальни на втором этаже Том удирал ночью через окно, заслышав условный свист Гека. Напротив через улицу - «дом с колоннами», принадлежавший доктору Гранту, где Клеменсы жили в 1846 - 1847 годах после разорения и последовавшей вскоре смерти отца, Джона Маршалла Клеменса. В гостиной наверху - восковые фигуры: доктор Грант в кресле у камина, за столом - миссис Грант и ее мать миссис Кроуфорд, возле стола - доктор Пик в визитке и с тросточкой.
Он зашел навестить доктора Гранта, получившего множество колотых ран на дуэли. Юный Сэм прячется где-то неподалеку и подслушивает разные истории, которые впоследствии очень пригодятся писателю Марку Твену. Внизу - аптека доктора Гранта с традиционным набором медных ступок, пестиков, колбочек и весов, которые Твен, любивший поиздеваться над врачами, называл «орудиями уничтожения». Зубоврачебные инструменты того времени, и вправду, напоминают орудия пытки.
