В современной науке также нет согласия относительно времени Ликургова законодательства. Благодаря безусловному доверию к Фукидиду канонической долго считалась предложенная им дата - конец IX в. до н.э. Но в настоящее время разногласия во мнениях по данному вопросу очень велики. Если подытожить основные гипотезы, то они суть следующие: Ликурга и его законы помещают :1) до Первой Мессенской войны, т.е.в конец IX - начало VIII вв. до н.э., что в принципе совпадает с античной традицией 2) между Первой и Второй Мессенскими войнами, т.е. в 1-ю половину VII в. до н.э. 3) после Второй Мессенской войны, т.е. уже в VI в. до н.э.Причем эту позднюю дату часто связывают уже не с Ликургом, а с какими-то другими безымянными законодателями, проведшими реформирование Спарты под реставрационными лозунгами. Конечно, проблема Ликурга очень трудна. Это одна из самых больших загадок древнегреческой истории. Но вряд ли мы что-нибудь выиграем, если отвергнем всю целиком античную традицию о Ликурге, считая ее недостоверной. В настоящее время в науке преобладает скорее позитивное отношение к Ликургу, которого причисляют к крупнейшим греческим законодателям архаической эпохи, наподобие Драконта и Солона в Афинах. Споры нынче ведутся, главным образом, относительно содержания законов и времени их введения.Конечно, спартанская государственная и общественная система в том виде, в каком ее знали греческие историки и философы V-IV вв. до н.э., не была создана одномоментно благодаря уму и таланту одного конкретного законодателя. Система улучшалась и оттачивалась на протяжении всего архаического периода, причем в источниках можно найти, по крайней мере, еще два таких момента, когда в прежнее Ликургово законодательство вносились принципиальные изменения и поправки.

Античная историография приписывала Ликургу больше, чем он был в состоянии сделать, но по большому счету в этом она права: традиция зафиксировала самый важный момент в спартанской истории - начало планового и сознательного преобразования всего общества и государства. На подобную, столь раннюю для Греции системную реорганизацию толкали спартанское общество особые условия существования, каких не было ни в одном другом греческом полисе. На территории Лаконии Спарта была, конечно, не единственной дорийской общиной, но она единственная благодаря вовремя осуществленным реформам смогла начать широкомасштабную экспансию и завоевать сперва всю Лаконию, а потом и Мессению. Конечно, это только гипотеза, но она позволяет, согласуясь с античной традицией, отнести Ликурга и его законы к концу IX - началу VIII вв. до н.э., т.е. ко времени активной экспансии Спарты в Лаконии.

В какой-то мере подтверждает эту раннюю дату крайне примитивный и архаичный характер установления, вошедшего в историю под названием "Большая Ретра".В биографии Ликурга Плутарх приводит текст Большой Ретры (6,2-3), которая является самым ранним известным нам конституционным документом архаической Греции. Архаичность языка и непонятные уже в классическую эпоху реалии заставляют думать, что этот документ очень древний и вполне может относиться к к.IX - н.VIII вв до н.э. Смущает только то, что, несмотря на отдельные доризмы, в целом документ написан на койнэ. Но это можно объяснить, предположив наличие литературной правки, которую осуществил или сам Плутарх, или его источник.

Текст ретры представляет собой повелительное обращение от имени Аполлона к тому, кто испрашивает его совет. Важно отметить, что Плутарх цитирует этот текст не в стихотворной форме. Это лишнее доказательство большой древности документа. Ведь в период развитой архаики практиковались скорее стихотворные ответы. С самим текстом документа Плутарх мог познакомиться в государственном архиве Спарты, где, конечно, хранились сводки ответов оракула. В биографии Агесилая Плутарх прямо говорит о "лаконских записях", которыми он пользовался (Агес.

, 19,10).Сам термин "ретра" (в буквальном значении - "речение" или "договор"), предполагает, что законотворчество Ликурга носило устный характер. Но, с другой стороны, Плутарх имел перед собой письменный текст этого документа! Это противоречие, по-видимому, объясняется тем, что спартанское общество всегда было склонно к искусственной архаизации своей жизни. Дописьменная культура в этом отношении казалась приоритетной, и Ликург, издавая свои законы, прокламировал их как устные. Однако сам Ликург и его окружение, скорее всего, уже обладали высокой письменной культурой. Существует традиция, связывающая Ликурга с гомеровскими поэмами. Во время своих путешествий он будто бы посетил Самос и переписал поэмы Гомера, воспользовавшись экземпляром, хранившимся у потомков самосского рапсода Креофила (Плут. Лик., 4, 5). Этот рассказ, даже если в основе его лежит анекдот, тем не менее весьма любопытен.

В нем зафиксировано представление древних о наличии в Спарте очень ранней письменной традиции.В дальнейшем письменная культура Спарты всегда носила "полуподпольный" характер и официально не одобрялась. Спартанские власти старательно ограничивали применение письменности только военно-административной сферой. В такой обстановке сохранение спартанцами слова "ретра" уже для письменных законов становится вполне понятным.

Как показал в своем докладе профессор Э.Д.Фролов, слово "ретра" как синоним закона употреблялось не только в дорийской, но и в ионийской среде. Так сохранилась надпись от 1-й пол.VI в. до н.э. с острова Хиос, где речь идет о "ретрах народа" (Tod I, N 1). Но использование в течение многих веков подобного архаического термина объясняется еще и тем, что спартанцы под словом "ретра " понимали санкционированное дельфийским оракулом постановление народного собрания. Для спартанцев их законы носили божественный характер уже в силу того, что они были освящены авторитетом Дельф. Так что в этот термин они вкладывали двойной смысл: приоритет устного законотворчества перед письменным и представление о своих законах как речениях Аполлона.