Кроме тех стран, которые можно считать естественным продолжением Италии (где, впрочем, туземное население далеко еще не было покорено полностью и где лигуры, сардинцы и корсиканцы, отнюдь не к чести Рима, беспрестанно доставляли поводы для «деревенских триумфов»), в начале этого периода действительное господство Рима существовало только в обеих испанских провинциях они занимали большую, восточную и южную, часть Пиренейского полуострова. Выше мы уже сделали попытку описать положение на этом полуострове: иберы и кельты, финикияне, эллины, римляне составляли здесь пестрое, смешанное население здесь существовали в одно и то же время самые различные типы и ступени цивилизации, многократно переплетаясь и скрещиваясь между собой: дрсвнсиберийская культура наряду с полнейшим варварством, высокий уровень образования в финикийских и греческих торговых городах наряду с первыми зачатками латинизации развитию последней способствовали многочисленные италики, запятые в серебряных рудниках, а также сильные оккупационные отряды. В этом отношении следует отметить римское поселение Италику (близ Севильи) и латинскую колонию Картею (у Гибралтарской бухты. Картея была первой городской общиной за морем с латинской речью и италийским внутренним устройством. Италику основал Сципион Старший еще до своего отъезда из Испании (206 г. до н.э.) для тех из своих ветеранов, которые были не прочь остаться в Испании однако, по всей вероятности, она была основана не как община граждан, а лишь как торговый пункт. Основание Картеи относится к 171 г. до н.э. Оно было вызвано тем обстоятельством, что римские солдаты прижили от испанских рабынь множество детей, которые являлись по закону рабами, но фактически выросли как свободные италики государство признало их свободными и, объединяв их со старыми жителями Картеи, дало им устройство латинской колонии.С тех пор как Тиберий Семпроний Гракх организовал управление провинцией Эбро (179, 178 гг. до н.э.), испанские земли около тридцати лет пользовались почти без перерыва благами мира, хотя в источниках и рассказывается несколько раз о походах против кельтиберов и лузитан. Более серьезные события произошли, однако, в 154 г. Под предводительством своего вождя Пуника лузитане вторглись в римские владения, разбили соединенные силы обоих римских наместников и причинили им большие потерн. Это побудило веттонов, живших между Тахо и верхним Дуэро, соединиться с лузнтанами.

Усилившиеся таким образом, лузитане получили возможность распространить свои набеги до берегов Средиземного моря и даже опустошить область бастуло-финикиян, недалеко от главного римского города Нового Карфагена (Картагены). В Риме отнеслись к этим событиям достаточно серьезно, чтобы отправить в Испанию консула, чего не бывало с 195 г. до н.э. В целях ускорения отправки войск новому консулу было даже предложено вступить в должность на 2,5 месяца раньше законного срока — это была причина, по которой срок вступления консулов в должность был перенесен с 15 марта на 1 января и тем самым установлен начальный момент, которым мы пользуемся и по сей день. Но прежде чем консул Квинт Фульвий Нобилиор успел прибыть со своей армией в Испанию, произошло серьезное сражение между наместником Дальней Испании претором Луцием Муммием и лузитанами, во главе которых посте гибели Пуника стал его преемник Кезар. Битва произошла на правом берегу Тахо (153 г. до н.э.) счастье было сначала на стороне римлян, они рассеяли войско лузитан и захватили их лагерь. Однако римское войско, уже утомленное походом и к тому же рассыпавшееся при преследовании неприятеля, было в конце концов наголову разбито уже побежденным противником. Римляне потеряли не только захваченный ими неприятельский лагерь, но и свой собственный, и кроме того 9 000 человек убитыми. После этого пламя войны разгорелось с новой силой и широко распространилось по стране. На левом берегу Тахо лузитане под предводительством Кавкена напали на подвластных Риму кельтиков (в Алентехо) и завладели их городом Конисторгом.

Лузитане послали кельтиберам отнятые у Муммия боевые значки, извещая их таким образом об одержанной победе и призывая к восстанию против Рима. У кельтиберов тоже было немало поводов для недовольства. Два небольших племени Кельтиберии — беллы и титты, жившие по соседству с могущественным племенем аревзков (у истоков Дуэро и Тахо), — решили поселиться вместе в одном из своих городов — Сегеде. Они уже начали возводить городские стены, но римские власти запретили им это на том основании, что законы Семпрония возбраняли подвластным общинам самовольно основывать города. Одновременно римляне потребовали дани деньгами и воинами эта дань была установлена договором, но фактически Рим уже давно не требовал ее. Испанцы отказались повиноваться обоим приказам они заявили, что происходит лишь расширение уже существовавшего города, а не основание нового, и что взимание дани было не просто приостановлено, а полностью отменено римлянами. Тогда Нобилиор вступил в Ближнюю Испанию с армией почти в 30 000 человек в состав ее входили также нумидийская конница и 10 слонов. Стены нового города Сегеды еще не были достроены, и большинство горожан сдалось. Но самые решительные из них, забрав с собой жен и детей, бежали к могущественным аревакам и стали призывать их к совместной борьбе против Рима.

Ареваки, ободренные победой лузитан над Муммием, приняли предложение и выбрали своим полководцем Кара, одного из сегеданских беглецов. На третий день посте своего избрания этот храбрый вождь пал в бою, но римское войско было разбито, и около 6 000 римских граждан погибло. С тех пор с днем 23 августа — праздником вулканалий — связывалась у римлян память о печальном событии. Однако гибель вождя побудила ареваков отступить в самую сильную их крепость, город Нуманцию, теперь Гаррей, на расстоянии одной испанской мили (legua) к северу от Сории на р. Дуэро куда за ними последовал и Нобилиор. Под стенами этого города произошло второе сражение. Сначала римляне с помощью своих слонов оттеснили испанцев в город но при этом был ранен один из стонов, из-за чего в рядах римлян возникло замешательство, и они потерпели вторичное поражение от неприятеля, снова вышедшего из города.

Эта и другие неудачи, как, например, истребление римского кавалерийского отряда, высланного для набора подкреплений, настолько ухудшили положение римлян в Ближней Испании, что крепость Окилис, где находились казна и запасы римлян, передалась неприятелю, и ареваки надеялись, правда, безуспешно, что они смогут продиктовать римлянам свои условия мира. Впрочем, эти неудачи римлян несколько уравновешивались успешными действиями Муммия в южной провинции. Хотя его войско было ослаблено понесенным поражением, ему удалось разбить на правом берегу Тахо лузитан, неосторожно рассеявших свои силы. Затем Муммий перешел на левый берег Тахо, где лузитане вторглись во всю римскую территорию и даже делали набеги вплоть до Африки. Муммий очистил от врага всю южную провинцию. В северную Испанию сенат отправил в следующем году (152 г. до н.э.) значительные подкрепления, а вместо бездарного Нобилиора назначил главнокомандующим консула Марка Клавдия Марцелла.

Еще будучи претором, в 168 г. до н.э. Марцелл отличился в Испании, а затем, будучи дважды консулом, закрепил за собой славу талантливого полководца. Его умелое руководство и в еще большей мере его мягкость быстро изменили положение. Крепость Окилис немедленно сдалась ему, и даже ареваки (Марцелл поддержал в них надежду, что им будет дарован мир при уплате умеренной контрибуции) заключили перемирие и отправили послов в Рим. Марцелл получил возможность отправиться в южную провинцию здесь веттоны и лузитане подчинялись претору Марку Атилию, пока он со своим войском находился в их области, но после его ухода тотчас снова восстали и начали опустошать земли римских союзников. Прибытие консула восстановило порядок в то время, когда он зимовал в Кордубе, военные действия прекратились на всем полуострове.